ЧТО ДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ УНАСЛЕДОВАТЬ ВЕЧНУЮ ЖИЗНЬ

ЛУКИ 10: 25-37
“Люби ближнего твоего, как самого себя” (Левит 19: 18).
Однажды, когда наш Господь проповедовал, и Его слушатели сидели вокруг Него на склоне горы или в синагоге, один законник встал и вежливо дал понять, что желает сказать о том, что обсуждалось. В те времена выражение “законник” подразумевало среди иудеев того, кто был хорошо знаком с Законом Моисея, кто говорил, что может разъяснять данный Закон и учить других о его истинном значении. Сегодня мы называем таких теологами. Их также называли книжниками или учеными – независимо от их религиозных убеждений. Некоторые из них придерживались одних взглядов, некоторые – других; одни были фарисеями, другие – саддукеями и т. п., каждый пытаясь толковать Закон на основании учений секты, к которой принадлежал.
Лука не дает нам подробностей, но вполне возможно, что этот законник задал свой вопрос, относясь к проповеди, в которой наш Господь сказал, что Он – Хлеб Жизни, потребляя который, человек может жить вечно; или представил Себя как Доброго Пастыря, Который кладет Свою жизнь за овец; или сказал, что Он – Искупитель, пришедший, чтобы Божий народ мог иметь жизнь, к тому же с избытком – вечную жизнь. Законник (или, как некоторые сегодня сказали бы, доктор богословия), возможно, принадлежал к саддукеям, которые отрицали воскресение и всякое будущее, то есть вечную жизнь, объясняя Закон, обещавший жизнь на определенных условиях, как простую приманку, имевшую целью поддерживать святость в Господнем народе, но все-таки являвшуюся обманом, поскольку наисвятейшие и самые верные из народа не унаследовали вечной жизни, а умерли, как и прочие.
С этой точки зрения иудейский доктор богословия задал нашему Господу вопрос, надеясь, что после ответа будет иметь место дискуссия, в которой он сможет показать себя большим из двух учителей и, по крайней мере, доказать своим ученикам (которые, возможно, присутствовали с ним), что его теории верны – что не суть важно, насколько верно придерживаться Закона, ведь все равно не будет никакой награды вечной жизни, и вера в Христа в этом отношении одинаково напрасна. Евангелист говорит, что он задал вопрос, “искушая” Господа, испытывая Его, вызывая на разговор, чтобы выявить слабость Его аргументации, говоря: “Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?” Ты признаешь меня как книжника, знатока Закона, учителя, того, кто живет набожной и честной жизнью – по крайней мере, настолько, насколько это могут видеть ближние и ученики. Оглядываясь в прошлое, я вижу, что наисвятейшие и наилучшие из нашего народа (наисвятейшего в мире и единственного, признаваемого Богом) не унаследовали вечной жизни. Я вижу, что, напротив, они умерли, как и прочие. Я вижу, что по какой-то причине (то ли через Господнюю неудачу выполнить Свое обещание, то ли через неудачу людей соблюсти условия) все умирают, никто не постиг вечной жизни. Скажи мне, что делать, чтобы я не разделил той же участи – чтобы я мог жить вечно?
Наш Господь ответил на этот вопрос с большой прямотой, одновременно показывая Свою полную веру в обетования Бога: что Бог, бесспорно, выполнит все, что обещал. Этим Он дал понять, что если тот не смог достичь вечной жизни, то это его неудача, а не вина Бога. Наш Господь, по существу, сказал: “Я опираюсь на записи Священного Писания: ты опытен в Законе, поэтому теперь цитируй, если понимаешь, учения Закона”.
Ответ показывает, что этот доктор Закона был хорошо ознакомлен с ним, потому что правильно цитировал наиболее известное высказывание, которое можно было найти в Законе. Ответ нашего Господа был таким же выверенным: “Правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить”, – Я подтверждаю Закон, Я поддерживаю его, Я ручаюсь за его правдивость; никто, придерживающийся этого Закона, просто так не может умереть. Трудность для всех иудеев, которые умерли, была в том, что они не выполнили требований данного Закона относительно Бога и человека.

ПРОЯВЛЕНИЕ НЕБЕСНОЙ МУДРОСТИ

Доктор Закона попал в ловушку. Он надеялся запутать Иисуса в дискуссии, а запутался сам, потому что великий Учитель указал, что ошибся не Бог – что Бог не был неверен Своему распоряжению под Законом; что недостаток находится в людях. И это заключало самого законника, а также остальной народ; а то, что законник именно так понял, выраженно словами: “Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний?” Это был очень сообразительный законник, который избегал обсуждения первой заповеди относительно любви к Богу всем сердцем, умом, душой и силой, потому что никто не мог до конца судить другого относительно этой черты Закона. Лишь Бог и сердце каждого знает в полной мере, любит ли оно Бога всей способностью, всей силой сердца, ума и тела. Но другие могут до некоторой степени судить относительно повиновения второй заповеди: “И ближнего твоего, как самого себя”. Законник чувствовал, что он спокойно может оставить первое утверждение и заявить, что никто не может судить его сердце, если только он сумеет “оправдать себя” относительно второго утверждения – его поведения с ближним. Поэтому он и выдвинул это возражение, говоря: “А кто мой ближний?”
Среди наиболее ученых иудеев были разные мысли по этому поводу – кого считать ближним согласно определению Закона. Некоторые утверждали, что это подразумевает всех иудеев, и только иудеев. Другие утверждали, что слово “ближний” подразумевает лишь тех иудеев, которые живут святой жизнью. Таким образом, законник, по сути, сказал: “Я буду вынужден уступить мою точку зрения и признать, что Ты превосходишь меня как учитель, если только мы сможем войти в спор на эту тему, кто является ближним. В этом случае я, по крайней мере, смогу привести веский аргумент, который будет обращен ко всем слушателям”. Но когда великий Учитель в форме притчи объяснил правдивый смысл слова ближний, законник понял, что он не имеет никакого аргумента.

“НЕТ ПРАВЕДНОГО НИ ОДНОГО”

Некоторые считают, что наш Господь имел в виду, что этот доктор Закона и другие, которые Его слушали, должны были понять, что самарянин из притчи, совершая хороший и дружелюбный поступок, заслужил себе наследство вечной жизни, и что наш Господь имел в виду то, что законник и все Его слушатели могли бы унаследовать вечную жизнь, если бы пошли и делали то же самое – поступали так, как поступил самарянин, делали добро, помогали своим ближним. Этот взгляд является серьезной ошибкой. В первую очередь, мы не знаем, совершил ли какой-либо самарянин когда-либо именно такой хороший поступок. Это была всего лишь притча, предположение. Допустим, что такие обстоятельства имели место, и допустим, что самарянин совершил такой поступок: разве он не был хорошим “ближним”? Награда вечной жизни не была предложена лишь на условии быть хорошим ближним. Это было одно из условий (о котором спрашивал законник), но оно было до некоторой степени второстепенным относительно главного утверждения – Возлюби Господа всею крепостию и умением ума и тела. Лекция, которую этому законнику и всякому другому иудею нужно было усвоить, заключалась в том, что ни один несовершенный человек не мог выполнить этого требования. Все познавшие, что “нет праведного ни одного” (Рим. 3: 10), будут готовы высматривать обещанного Мессию: Того, Кто, в первую очередь, берет их грехи, оправдывает, наставляет и делает совершенными и способными повиноваться Закону.
Чтобы придать этому значения, наш Господь показал в притче священника, левита и самарянина. Священник был особо посвящен Богу, левит также был посвящен (большинство законоучителей было левитами), тогда как самаряне были изгоями, без Бога и без надежды в мире, чужестранцами, отчужденными от общества Израильского. Они, хотя и заселяли некоторую часть израильской земли, не разделяли израильские обетования. Как засвидетельствовал наш Господь, “вы не знаете, чему кланяетесь, а мы [иудеи] знаем, чему кланяемся, ибо спасение от иудеев”. Поэтому самарянин был введен в притчу, чтобы усилить контраст перед умами слушателей и сказать, что ближним является тот, кто делает добрый поступок, каким бы высоким или низким он не был на шкале интеллекта, достоинств или божественной милости.
Наш Господь хотел показать этому законнику и всем слушателям, что Закон справедлив, свят и добр, и всякий иудей, подчинившийся его условиям, унаследует его обетование – вечную жизнь. Он хотел, чтобы все Его слушатели осознали следующее: ни они, ни их отцы не унаследовали вечной жизни не потому, что Закон был несовершенен, а потому что они сами были несовершенными, проданными под грех и неспособными подчиниться справедливым требованиям Закона. Иудею было трудно усвоить этот большой урок, а именно, что он не способен выполнить совершенный Закон Бога, а, значит, нуждается в Спасителе, Искупителе, Который выполнит закон за него и, тем самым, оправдает его перед Богом и затем предложит ему вечную жизнь как дар, как милость – не от Закона, а по благодати.
На основании этого апостол убеждает нас (доверяющих жертве за грехи, данной Иисусом, и вступивших через Него в завет общности с Богом), что поскольку “оправдание Закона исполнилось в нас” – то есть, что истинный смысл, суть, цель Закона пребывает в наших сердцах, – Бог принимает это вместо полного выполнения буквы Закона. Жертва нашего Господа Иисуса компенсирует все наши несовершенства, а также все различия между действительными требованиями Закона и нашими усилиями подчинить ему нашу жизнь. Поэтому, если мы ходим не по плоти, но по духу, мы больше не считаемся плотскими существами, а Новыми Творениями.

ДОБРЫЙ САМАРЯНИН

Эта притча о добром самарянине была дана не для того, чтобы показать, посредством каких добрых дел законник или всякий другой человек, иудей или язычник, может достичь вечной жизнь, а, наоборот, для того, чтобы обойти аргумент законника и оставить его без оправдания. Поэтому она содержит ценную лекцию, которая принесла многим благословение. Она не только показала многим из Господних дорогих детей, какая линия поведения угодна в глазах Отца, а именно: великодушие, любовь, доброжелательность и т. п., но и принесла благословение многим, которые не являются Господними детьми, благодаря тому, что они начали получать в неблагоприятных условиях милости, благосклонность и доброжелательность, которых иным способом никогда бы не познали.
Дорога, ведущая из Иерусалима в Иерихон, имеет стремительные спуски по скалистой местности, рядом с которыми имеется множество пещер – мест, где могут прятаться грабители. Это всегда была опасная дорога, и по сей день прохожий на ней никогда не находится в безопасности, разве что имеет охрану. Поэтому эта сторона притчи находилась в полном согласии с условиями того времени, как и факт о прохожем священнике и левите, потому что Иерихон был одним из городов, предназначенных для священников и левитов, и установлено, что в то время там проживало двенадцать тысяч из них. Они, как и другие священники и левиты из других мест, по очереди служили в Храме в Иерусалиме, а, значит, часто проходили этой дорогой.
Притча нашего Господа, кажется, дает понять, что религия иудеев, вместо того, чтобы приближать их к духу Закона, в действительности (по причине формализма, церемоний и гордости, связанной с ней) скорее уводила их все дальше от состояния сердца, приемлемого для Бога. Священник, наиболее посвященный служению Богу в Храме, представлен как наименее заинтересованный братом в беде. Он прошел мимо по другой стороне (ущелья), не посчитав этот случай достойным внимания – по-видимому, вспомнив с самодовольным чувством о чести своего собственного положения как слуги Бога и не желая рисковать ритуальным осквернением. Левит, также посвященный Богу в Его службе, но не имеющий такого высокого положения и привилегией, был более склонен обратить внимание на несчастного брата и протянуть ему руку помощи. Он подошел настолько, чтобы стать и посмотреть на потерпевшего, и подумал, как много хлопот связано с тем, чтобы помочь ему, и как сильно он рискует, делая это (хотя мы склонны верить, что священники и левиты, по причине их служения, в целом не были в опасности нападения разбойников).

ВЛИЯНИЕ ИСТИНЫ НА ЧЕСТНЫЕ СЕРДЦА

Затем наш Господь выбрал в качестве героя Своей притчи презренного самарянина, не признанного Богом и отверженного Его привилегированным народом. Это увеличило силу образа, выдвигая мысль, что тот, кто никогда не был научен об истинном Боге и Его воле, кому никогда не была предложена вечная жизнь на условиях повиновения Закону, мог, тем не менее, проявить столько братской доброты и сочувствия, что протянул руку помощи ближнему в беде.
По-прежнему верно, что многим, которые по причине своих лучших знаний о Боге (через Его Слово и план), должны обладать большей мерой Его любви и милосердия, вместо этого еще больше недостает таких качеств, чем некоторым, которые не столь высоко привилегированны. Вполне возможно, что некоторые, будучи чужими для заветов и обетований Бога, обладают, по причине лучшего происхождения, большей мерой естественной доброты, доброжелательности, кротости, сочувственности и могут быть добрыми самарянами скорее от природы, чем по благодати. Верно и то, что некоторые, зачатые снова к новой жизни и новым надеждам, могут от природы иметь меньше этой доброты и воспитанности доброго самарянина по причине низкого происхождения по плоти – рождения преимущественно с самолюбивыми наклонностями. Однако такие, войдя под “закон духа жизни во Христе Иисусе”, будут быстро учиться в школе Христа, что любовь является исполнением Закона; и если они будут послушными учениками, то постепенно начнут лучше оценивать Небесного Отца своим сердцем и духом и будут учиться любить Его всем своим разумом, всем своим существом, всей своей крепостью. По мере достижения этого состояния, по мере того, как любовь Бога широко разливается в наших сердцах, она будет становиться шире и к нашим ближним, и каждое “новое творение” обязано в сердце прийти к такой мере полноты любви к Богу и ближним, чтобы это сделало его не только послушным и пожертвованным сыном Бога, но и добрым самарянином, сердечным другом, любящим отцом и мужем, великодушным соседом со всеми, с кем он связан. Он будет живым примером апостольского повеления – будет делать добро всем по мере возможности, и особенно дому веры (Гал. 6: 10).

R2683 (1900 г.)