ГЕФСИМАНИЯ – БОДРСТВОВАНИЕ И МОЛИТВА
МАТФЕЯ 26: 36-46

“Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет!” (Луки 22: 42).
Читая вдумчиво про темный час нашего Господа в Гефсимании, о Его “молитвах и молении Могущему [Отцу] спасти Его от смерти” (Евр. 5: 7), невозможно избавиться от ощущения, что есть нечто совершенно бессмысленное в господствующем убеждении среди христиан, что наш Господь Иисус был Своим Небесным Отцом Иеговой, что для Него возносить мольбы было притворством, высмеиванием молитвы. Но мы знаем, что Он ни в коем смысле не был Отцом, а был попросту тем, кем Себя называл – Сыном, посланным от Бога, Единородным от Отца, рожденным прежде всякой твари, началом создания Божия (Иоан. 10: 29; 1: 14; Кол. 1: 15; Отк. 3: 14). Абсолютно отсутствует какая-любо другая точка зрения, с которой речь нашего Господа и Его апостолов, а также способ Его поведения можно объяснить логично. Искренних искателей истины мы отсылаем к Исследованию Священного Писания, том V.
Наш Господь и Его ученики вышли из горницы, где они вспоминали Его смерть. После этого они отправились на Гору Елеонскую, в сад, именуемый Гефсиманией. Это название означало “маслодавильня”, потому что здесь, судя по всему, выдавливали масло из оливок, которое использовали для еды и освещения. Один из евангелистов называет его “Гефсиманским садом”, хотя слово “сад”, употребляемое в древности, по значению больше отвечает саду с цветами. Но это не был сад цветов. На склоне Горы Елеонской сегодня есть небольшое огороженное место, приблизительно 15 кв. м., которое считают местом, где наш Господь молился в агонии. Здесь растет восемь очень старых, искривленных оливковых деревьев, и даже если оно не является тем же местом, то полностью подходящее для него.
Наш Господь, очевидно, имел два повода прийти сюда в ту ночь. Первое, понимая, что Он будет арестован изменником Иудой и шайкой, которую тот приведет, наш Господь, по-видимому, не хотел создавать замешательства и недоразумения Своему другу, который любезно позволил им воспользоваться горницей. Второе, Он хотел немного спокойствия в полночь, где на склоне горы мог побыть наедине с Богом, чтобы излить Свою душу в молитве и получить укрепление для тяжелого испытания, которое было впереди. Придерживаясь последней мысли, видим, что наш Господь, придя в сад, оставил восьмерых учеников у входа, как своего рода внешнее охранение, стражу, чтобы бодрствовать, а взял с Собой троих, которых не раз удостаивал такой чести: Петра, Иакова и Иоанна. Смелый и зажигательный Петр, Иаков и Иоанн, названные “сыны громовы”, были самыми отважными, самыми пылкими, самыми ревностными Его учениками. Они, как пожелал Себе Иисус, должны были находиться рядом с Ним в тревожный час. Но теперь Он захотел побыть наедине в молитве, потому что даже самые верные друзья не могли понять того, что происходило: “из народов никого не было со Мною”. Вот почему Он оставил их и пошел дальше (как камнем бросить), где, упав на колени, ниц, как написано в разных местах, в одиночестве разговаривал с Отцом.
Разные описания тяжелых минут нашего Господа, собранные вместе, показывают, что умственная мука пришла на Него словно сильная боль, которой Он никогда не знал перед этим, и этот груз становился все тяжелее – “душа Моя скорбит смертельно”, эта скорбь почти раздавила жизнь, говорит Матфей. Марк говорит (14: 33), что Он “начал тосковать”, словно скорбь пришла на Него неожиданно, вызвав замешательство. Лука, который был врачом, говорит, что Он находился “в борении”, сражался, боролся (в греческом языке это означает борьбу, которая набирает силы и остроты), так что “был пот Его, как капли крови, падающие на землю”. Такой кровавый пот не является чем-то неизвестным для врачей, хотя случается очень редко. Он свидетельствует о крайнем нервном напряжении – о тоске, которая граничит со смертью*.

**Проф. Тишендорф показывает, что этот отрывок о кровавом поте нашего Господа не находится в Ватиканском манускрипте (Vatican MS), хотя и есть в первоначальном Синайском манускрипте (Sinaitic MS). Следовательно, отрывок является сомнительным или же находится под вопросительным знаком.

Неверие выдвинуло догадку, что описание печали, слез и молитв нашего Искупителя свидетельствует о Его слабости. Согласно такой аргументации, издавна было много мучеников разных религий, которые принимали смерть отважно, со стоической непоколебимостью, временами даже с улыбкой, и что это описание показывает Иисуса малодушным, уступающим другим, а не превосходящим их. Но со всем этим связана определенная философия, которой они, по-видимому, не способны понять. Деградированному, испорченному, грубому человечеству присуща притупленность, оцепенение, которые воспринимают боль и смерть с безразличием, что позволяет им принимать смерть без больших эмоций, или же безжалостно наносить ее другим без сочувствия. Мы рады, что Иисус не был одним из тех холодных, ледяных стоиков, а был полон тепла, любви, нежных чувств и человечности и, понятно, может сочувствовать наиболее мягким, наиболее чувствительным, утонченным, уязвимым больше, чем любое другое человеческое существо. Иисус, по-видимому, остро чувствовал условия, в которые Себя поставил, – положить собственную жизнь за мир. Чем более совершенный организм, чем более чувствительный и легко возбудимый, тем больше в нем может поместиться радости и печали. Наш Господь, абсолютно совершенный, очевидно был несравненно более уязвимым к боли других.
Кроме того, Он имел совершенную жизнь, которую не потерял, и знал это, понимая, что незадолго Он расстанется с ней, тогда как другие из человеческого рода имеют только потерянное, осужденное существование и понимают, что им так или иначе придется с ним расстаться. Поэтому для нашего Господа положить Свою жизнь было чем-то совершенно другим, чем для кого-то из Его последователей. Допустим, что 100 процентов представляло бы совершенную жизнь. Наш Господь имел все сто, чтобы положить, зато мы, на 99 процентов мертвые через преступления, грехи и осуждение, могли бы положить только одну сотую.
Холодное, стоическое безразличие к потере жизни, основанное на знании, что жизнь в любом случае продлится еще только короткое время, было бы чем-то противоположным ясному пониманию, которое имел наш Господь и которое возникало из опыта пребывания с Отцом, “прежде бытия мира”, а также осознания того, что жизнь, которую Он собирался отдать, не была потеряна через грех, а была Его добровольной жертвой. Без сомнения, именно мысль о возможном прекращении существования была важным фактором скорби нашего Господа. Апостол ясно дает это понять словами (Евр. 5: 7): “Во дни своей плоти Христос с сильным воплем и со слезами вознёс мольбы и просьбы к Тому, кто мог избавить его от смерти, и был благосклонно услышан за свою богобоязненность [за то, чего Он боялся]” (Нов. Мир) – перестать существовать. Готовый всегда выполнять волю Отца, Он изо дня в день пребывал в самопожертвовании; и вот теперь, за несколько часов, все должно было закончиться. Эта мысль принесла другую мысль: выполнил ли Он волю Отца в совершенстве? Может ли Он надеяться получить и получит ли обещанную награду, воскресение из мертвых? Ведь если бы Он ошибся в какой-то подробности, отклонился от точного мерила совершенства, Его смерть означала бы прекращение существования. И хотя все люди боятся прекращения существования, никто из них не может знать полной глубины и сущности значения этого, как знал Тот, Кто не только имел совершенную жизнь, но и помнил о Своей предыдущей славе с Отцом перед тем, как появился мир. Для Него уже сама мысль о прекращении существования была мучительной, вселяла ужас в душу. Такая мысль, по-видимому, никогда раньше не приходила к нашему Господу с такой силой. Все это свалилось на Него таким бременем, что буквально охватило смертельной скорбью. Он знал, что пострадает (по Закону) как преступник, и, понятно, возникал вопрос, действительно ли Он был полностью безукоризненным, и оправдает ли небесный Судья полностью Его после того, как столько людей пытается Его обвинить?
Помолившись, Он вернулся к троим ученикам, которым доверял больше всего и которые были Его испытанными и доверенными друзьями, и увидел, что они спят. Лука объясняет, что они спали от печали. Ночь и все, что произошло, взволновало их; ужин воспоминания, который они до конца так и не осознали, тем не менее, оставил на них свой гнетущий след, когда Учитель объяснял, что это представляет Его смерть, и что впоследствии один из них предаст Его. Последствия тревоги привели к своего рода оцепенению. Наш Господь очень мягко упрекнул их: “Не могли вы один час бодрствовать со Мною?. Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение”. Вы должны бодрствовать не только ради Меня, но и ради самих себя. Час сурового испытания пришел на всех нас; бодрствуйте и молитесь, чтобы вы не упасть в этот злой час.
Тогда Господь пошел помолиться снова. Сказано, что Его молитвы состояли из тех же слов, то есть выражала те же чувства. Так было и в третий раз. На Его сердце лежал один и тот же груз: Может ли Он быть уверенным, что, стремясь исполнять волю Отца и закончив Свой путь, Он сделал это так как следует? Может ли Он иметь полную уверенность, что Бог спасет Его от смерти через воскресение? В ответ на просьбу был послан небесный посланник, чтобы утешить, заверить, укрепить Его. Нам не сказано, какое послание принес ангел, но видим, что это было послание мира – уверение, что путь нашего Господа получил похвалу от Отца, и Он будет возвращен из мертвых через воскресение.
Всего этого было достаточно, чтобы дать нашему Господу силы и отваги, нужной для тяжелого испытания, которое было еще впереди. С этой минуты и дальше мы видим Его наиболее уравновешенным, наиболее спокойным из всех известных нам людей, которые когда-либо предстали перед нами. Когда пришел Иуда и его шайка, Господь имел наибольшее спокойствие и наибольшее самообладание. Так же было перед первосвященником Каиафой, перед Пилатом, так было во время распятия. Он обрел покой от слов, что Он одобрен Отцом и что все милостивые обещания славы, чести и бессмертия принадлежат Ему. Теперь Он мог выдержать любое испытание.
Священное Писание уверяет нас, что наш Господь был искушаем во всем как мы (Его братья), и то, что произошло с Ним в Гефсимании, является иллюстрацией одного из наиболее суровых испытаний, которые приходят на Господней народ. Кажется, что противник временами пытается обескуражить нас, подтолкнуть к мысли, что испытания и трудности “узкого пути” жертвования в любом случае напрасны, что мы могли бы от них отказаться. Когда такие мысли приходят к тем, кто настойчиво и верно пытается исполнять условия своего обещания посвящения, они составляют одно из самых суровых испытаний, какие им придется переносить. Если они отказались от мира с его привязанностями, от надежд, целей, желаний, обменяв все это на небесное, тогда каждая вещь, которая затмевает небесные надежды, толкает их во тьму, бо?льшую и более густую чем та, о которой они могли бы знать, если бы никогда не видели и не оценивали славных обещаний. Какой путь избрать в такую минуту? Надо следовать примеру нашего Господа, искать лицо Отца, стремясь знать, все ли с нами в порядке; стремясь иметь подтверждение, что хоть мир нас ненавидит и наговаривает всякую ложь, мы дальше имеем Его одобрение; стремясь найти дополнительное подтверждение, что с нами все будет хорошо, что Господь даст нам удел в лучшем воскресении к вечной жизни.
Даже приводя такое соответствие между нашими трудностями и трудностями нашего Господа, мы не вправе забывать, что существует огромная разница; что мы происходим из умирающего рода и на девяносто девять процентов мертвые; что мы не способны полностью оценить суть смерти, ни суть вечной жизни; что, несмотря на все, мы имеем пример нашего Господа и дополнительное уверение, что наш удел в Первом Воскресении мы получим не благодаря собственному совершенству, но через Его совершенство, данное нам, если мы засвидетельствуем Господу полную преданность нашего сердца, намерений, воли, невзирая на несовершенство последствий наших усилий прославлять Его в нашем теле и духе.
Евангелист записал, что наш Господь молился: “Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия”. Возможно, наш Господь имел в виду следующее: Если в Своей безграничной любви и милости Ты считаешь возможным как-то исполнить Свой замысел спасения человечества без того, чтобы Я умер, то пусть будет так. Но если бы Господь так думал, это значило бы, что Он не полностью понял план Отца относительно реституции человечества, которая возможна только через выкупную цену за Адама и его грех. Но понимая это, наш Господь не мог даже допускать, что всего этого можно достичь по-другому, без полного выкупа. Вполне возможно, что мыслью, которая Его угнетала, было осознание, становящееся все более выразительным в уме, что теперь, когда Его схватят как преступника, враги постараются не убивать Его тайно, а отдадут римлянам. Он знал, какое влияние и силу они используют, чтобы добиться своего, и знал также, что римским методом исполнения наказания является распятие. Он знал также, что Священное Писание ясно говорит: “Проклят всяк, висящий на древе”.
На этом, по-видимому, и сосредоточивалась Его мысль: Мои соотечественники будут считать, что Бог покинул Меня, проклял; Я умру как Богохульник, как лиходей, тогда как Я всеми Своими чувствами стремлюсь и всегда стремился быть верным, преданным Отцу. Такой, верим, была особенная причина тревоги нашего Господа, названная “чашей” скорби, о которой Он просил, чтобы она, если возможно, миновала Его. Верим, что Он знал, что Его смерть обязательна, неминуема, как об этом Он не раз говорил Своим ученикам. Но Его больше всего угнетала позорная форма смерти, “смерть крестная”, потому что она не только предусматривала позор и кривотолки со стороны народа и тех, кого Он так любил и кому стремился делать добро, но и несла с собой мысль, что Он проклят Богом, а если проклят Богом, то не может надеяться на исполнение ни одного славного обещания воскресения. Но когда ангел заверил Его, что в действительности Он не проклят Богом, даже если на некоторое время занял место проклятого Адама и стал “проклятием за нас” (Жив. Поток), Его род, тогда даже крест и стыд можно было стерпеть стойко.

БОДРСТВУЙТЕ И МОЛИТЕСЬ, ЧТОБЫ НЕ ВПАСТЬ В ИСКУШЕНИЕ

На примере нашего Господа и апостолов мы имеем иллюстрацию бодрствования и молитвы в темный час скорби. Наш Господь Сам следовал указанию, которое дал ученикам: Он бодрствовал, Он молился, Он получил благословение, Он укрепился, Он вышел победителем. Они же не бодрствовали, не молились, не понимали обстоятельств того, что происходило. В результате, попав в замешательство, они рассеялись, а один, самый сильный из них, который еще недавно хвастался, что “если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь”, под натиском обстоятельств, слабый от нехватки силы, которую должен был получить через бодрствование и молитву, отрекся Господа со сквернословием.
Видим, что там, где Господний народ пытается жить святой, посвященной жизнью, но игнорирует совет Господа бодрствовать и молиться, он ведет себя неразумно. Какими бы чистыми девами они не были, они неразумны: они не могут надеяться одержать победу над собой, над грехом и над противником только одной рукой, сами. Если Учитель нуждался в укреплении, то, тем более, нуждаемся в нем мы. Если Он получил его в ответ на мольбу с сильным воплем и со слезами, то это позволяет нам понять способ, каким Богу угодно дать полное уверение веры, которое может укрепить нас, как добрых воинов, чтобы вынести все в Его имени и в Его службе.
Кто ищет Господа искренне и с молитвой, тот наверное получит благословение, как получил Господь Иисус. И хотя к ним не придет такой же небесный посланник, чтобы утешить и подбодрить, однако скорее всего это будет другой небесный посланник. Это может быть кто-то из соучеников, способный прийти и посочувствовать нам в наших трудностях-испытаниях так, как ни один апостол не мог посочувствовать или помочь нашему Господу. Или этим посланником может быть один из апостолов через исполненные благодати вдохновленные слова, которые Бог передал нам через них в Своем Слове. Каким бы путем не пришло укрепление, оно станет подтверждением – не от людей, не от ангелов, а от Бога, – что мы Ему угодны и приемлемы для Него, что мы можем ссылаться на необычайно великие и драгоценные обещания, которые Он имеет для любящих Его.
Сейчас на нас, так сказать, пришел час испытания, который приходит на весь мир, чтобы испытать его. Настоящее время представлено в Священном Писании как “година искушения”, как испытание при завершении века. В определенном смысле слова, это – час Гефсимании для всего истинного Господнего народа, полностью посвященного Ему. Это – час, в котором мы, наподобие нашего Господа, должны искать лицо Отца, чтобы получить полное уверение, что мы – Его, что Он – наш, что мы можем с доверием полагаться на Его силу перевести нас через это время, в котором мы должны убедиться в том, о чем порой поем: “Боюсь, чтоб туча не нашла, Тебя не скрыла от меня”.
Это – время, в котором пренебрегающие словами Учителя “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение”, непременно попадут в искушение и, вероятнее всего, упадут в нем. Это будет тяжелое падение. И хотя они, как Петр, затем будут подняты, это будет сопровождаться плачем. Некоторые делают ошибку, когда молятся, но не бодрствуют; другие делают ошибку, когда бодрствуют без молитвы. Но безопасно и единственно правильно – делать то и другое, как повелел наш Господь. Мы должны бодрствовать, быть настороже против посягательств мира, плоти и дьявола. Мы должны бодрствовать, чтобы иметь всевозможные ободрения Господнего Слова, видеть доказательства их выполнения, знамения, которые свидетельствуют о Его присутствии и о больших переменах диспенсации, которая перед нами. Мы должны обращать внимание на все, что укрепит нас в вере, надежде, преданности и любви. Бодрствуя, мы должны непрестанно молиться.
Мы должны молиться вместе как Господний народ; мы должны молиться в наших домах, семьях; мы должны молиться втайне, в одиночестве. Мы должны иметь дух молитвы во всем, что говорим и делаем: то есть наше сердце должно постоянно обращаться к Господу за руководством во всех жизненных делах, и мы должны делать все, что найдут наши руки, чтобы Он принял это, и мы были защищены Им от искушения, которое в противном случае мы бы не выдержали, и чтобы окончательно мы были освобождены от лукавого и получили место в Царстве нашего Господа. Братья и сестры, давайте помнить и осуществлять на практике (в каждом доме, в который пожаловал этот журнал) слова нашего Господа: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение”.

R2773 (1901 г.)